При словах «подпольный миллионер» вспоминается Александр Корейко из «Золотого телёнка». Но в России начала 20-го века действовал не менее колоритный персонаж.
В справочных изданиях Константин Михайлович Коровко характеризуется коротко — российский аферист. И несколькими строками ниже неизменно упоминается, что он являлся прототипом подпольного миллионера Александра Корейко, одного из центральных персонажей бессмертного «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова.
Иллюстрация к роману «Золотой телёнок», Кукрыниксы.
Однако, когда читаешь об аферах, придуманных и мастерски реализованных Коровко, возникает вопрос — что же общего? Один сколотил капитал до революции, когда для ведения частного бизнеса не было препятствий. Он открывал одно за другим коммерческие общества, продавал паи, выдавал ссуды и обогащался, на первый взгляд, законно. Правда, все его грандиозные проекты и предприятия на деле оказывались фикциями и пирамидами. Другой развернулся уже после революции, когда основная задача была — обвести вокруг пальца молодое советское государство. Тем не менее эти персонажи очень близки, и описать их сходство можно одним коротким фрагментом «Золотого телёнка». Корейко, прибывший на строительство электростанции в «небольшой виноградной республике», ищет, на чём бы заработать, и открывает типографию.
«Сперва понадобились оборотные средства. Их пришлось взять из денег, ассигнованных на постройку станции. Других денег в республике не было.
- Ничего, — утешал он строителей, — запомните: с этой минуты вы будете только получать».
Примерно то же самое обещал своим вкладчикам, пайщикам и партнёрам по бизнесу Константин Михайлович Коровко. И весьма преуспел.
Кто вы, господин Коровко?
Константин Михайлович Коровко родился в 1876 году в станице Уманской на Кубани. Получил прекрасное образование, закончил сначала сельскохозяйственный, а потом Санкт-Петербургский технологический институт. Однако реализовался не как агроном или инженер, а совсем на другом поприще. Первое своё «виртуальное» предприятие Константин организовал в родной станице — там якобы открылся фарфоровый завод, которого на деле не было. Но страховую премию за него Коровко благополучно получил.
После этого уже в Петербурге он вёл торговлю велосипедами, лошадьми (старых кобыл с помощью нехитрых ухищрений приводили в тонус и продавали как молодых). Выручив на биржевых спекуляциях почти четверть миллиона рублей, Коровко вложил их в различные прииски по всей России: нефтяные, соляные, золотые и т. д. Но этого ему было мало, и в 1909 году на Невском проспекте открылся «Банкирский дом Русской промышленности».
Здание на Невском проспекте, в котором находился банк Коровко.
Деньги к деньгам
То, что Банкирский дом Коровко — контора серьёзная, сомнений не вызывало. Богатая обстановка, конторские книги с золочёными корешками, мягкие кресла… Фактическая наличность банкирского дома составляла всего 700 рублей, но это выяснилось уже позже.
Банк привлёк некоторое количество пайщиков и начал работать, осуществляя в основном онкольные операции, то есть выдавать срочные ссуды под залог ценных бумаг. Их особенностью является то, что заёмщик должен вернуть деньги банку по требованию, on call. Если переданные банку в залог ценные бумаги падали в цене, банк тут же мог потребовать возвращения ссуды или увеличения обеспечения.
Коровко охотно принимал в залог ценные бумаги, которые не котировались на российских биржах. Оперативно проверить, упали они в цене или нет, было затруднительно, а востребовать ссуды обратно под предлогом невыгодных котировок можно. Как выяснилось позже, никакие реальные операции с ценными бумагами банк Коровко вообще не совершал, создавал видимость. Но в результате Константину Михайловичу удалось присвоить около 100 тысяч. Когда несколько лет спустя дошло до ликвидации Банкирского дома, то оказалось, что общий убыток клиентов превысил 300 тыс. рублей, а в кассе банка осталось всего… 18 копеек.
Фикцией оказалось и «Каспийско-Романинское нефтяное общество», также организованное Коровко. Одним из его учредителей выступил князь Тарханов, были и другие высокопоставленные пайщики. Под громкие имена привлекали новых инвесторов, Коровко разослал сотни рекламных буклетов по провинции. Всего-то и надо было приобрести небольшой пай, а дальше, как говорил Александр Корейко: «С этой минуты вы будете только получать».
Чтобы убедить будущих и настоящих пайщиков в том, что дела идут прекрасно, Коровко брал в аренду цистерны, нефтеналивные суда и участки земли. Конторские книги заполнялись произвольно, никаких реальных сведений там не указывали. Но для пайщиков информация подавалась в исключительно выгодном свете. В отчёте за 1908 год читаем: «Правление обращает Ваше внимание на совершенно исключительную, чрезвычайно счастливую случайность приобретения нами земель в Сураханах, долине Карачхура, Ясамальской долине и в Романах (Азербайджан — прим. ред.), притом в самый благоприятный момент, так как цены на нефть уже несколько лет твёрдо держатся на уровне в среднем 25 коп. за пуд». Как не вспомнить Александра Ивановича Корейко и «Промысловую артель химических продуктов «Реванш»», в которой из одной бочки в другую переливалась вода. Но бочки были снабжены таким количеством красивой аппаратуры, что создавалось впечатление активной и очень успешной работы.
Иллюстрация к роману «Золотой телёнок», Кукрыниксы.
В итоге Коровко присвоил на недобытой нефти более 150 тысяч, а на момент его ареста в кассе процветающей нефтяной компании (где работал брат нашего героя Александр) осталось каких-то 220 рублей.
Соль земли
По тому же принципу строилась работа Брянцевско-Преображенского соляного общества. Внешне всё опять выглядело законно и благонадёжно. В 1909 году Константин Михайлович заключил договор с землевладелицей Анной Кишинской и приобрёл право разрабатывать соляные залежи на её участке в Бахмутском уезде (Екатеринославская губерния, сейчас — Донецкая область). Около 170 гектаров земли были отданы в разработку на 30 лет. Сразу после заключения договора Коровко, как и было положено по условиям документа, приступил к строительству шахт. За два года одна из них углубилась на 98 метров, вторая — примерно на 45. Учитывая, что некоторые соляные пласты в Бахмуте залегают на глубине порядка 300 м, шахты до соли, скорее всего, не дошли. На территории, где «велись разработки» стояло ещё несколько построек, в том числе казармы, землянки и котельные. Отдельно стоит упомянуть две дымовые трубы высотой около 8 метров каждая.
Примерно в двух верстах от «успешного предприятия» проходила железная дорога, от которой хорошо было видно дымящие трубы. Коровко нанял пару человек, чтобы они топили котельные и поддерживали видимость работы. Время от времени на территории что-то копали, строили и перевозили с места на место, казалось, добыча соли в разгаре и вот-вот начнёт приносить деньги.
Построив эту декорацию, Коровко снова начал продавать паи. Самый дешёвый стоил 100 рублей, и пока крупные инвесторы думали, мелкие шли десятками. К началу 1910 года у общества было уже больше 250 пайщиков, которые в совокупности принесли около 160 тыс. рублей.
Здание шахты, построенной на землях Коровко.
Одним из них стал отставной гусарский полковник Шульц, вложивший в дело значительную сумму. В отличие от остальных пайщиков, которые доверяли отчётам Коровко, он поехал в Бахмут лично. Убедившись, что фактически работают только дымовые трубы, Шульц начал разбираться, потребовали ответа и другие пайщики. В итоге выяснилось, что Вера Коровко, жена Константина Михайловича, полноправный учредитель товарищества, давно уступила свою долю мужу (около 25 тыс. рублей). Третьим учредителем был уже упоминавшийся брат Коровко Александр. Земли Анны Кишинской оказались сданы и пересданы в аренду и находились в управлении одного из банков. Всего супруги Коровко присвоили около 160 тысяч, а в кассе Брянцевско-Преображенского общества по доброй традиции оставался 1 рубль.
В марте 1912 года Константин Коровко был арестован, следователь начал собирать показания людей, пострадавших от махинаций. Как выяснилось, всего от его действий убытки понесли порядка 500 человек на общую сумму более 1 млн рублей.
На свободу с чистой совестью
Процесс над Коровко начался в мае 1914 года, и интерес к нему был огромен. Публика могла присутствовать на заседаниях, но бесплатные билеты расходились мгновенно. Газеты вели подробные репортажи, и благодаря иллюстрациям в прессе мы хотя бы примерно представляем, как выглядел Константин Михайлович — фотографии «подпольного миллионера» до нас не дошли.
Иллюстрация из газеты «Петербургский листок», посвящённой процессу над Коровко.
Прокурор настаивал, что судить его нужно по статье «мошенничество», что грозило Коровко 10 годами каторги. А мошенником он был высококлассным: в период, когда очередной «бизнес» набирал обороты и надо было создавать вокруг него шумиху, Константин Михайлович обзаводился шикарным домом, выездом, устраивал вечера, на которые приглашал самых высокопоставленных гостей, членов Государственной думы и Госсовета. И умел правильно подать все свои начинания. Он говорил: «Наши предприниматели инертны и обтянуты плотным кольцом формальностей. Я хочу создать свободное от этих формальностей дело с помощью пайщиков, которые сплошь и рядом не знают, куда пристроить капитал. Русские деньги, лежащие по нашей инертности в кубышках по уездным и губернским городам, должны и могут давать до 300 процентов прибыли в год». Российский предприниматель, который хочет развивать честный бизнес на деньги простого народа, живущего в провинции. Другое дело, что бизнес этот не получился, но от неудач никто не застрахован.
Адвокат Иван Данчич упирал как раз на это: Коровко — предприниматель, который просто не смог построить крепкий бизнес. Да, пострадавших много и убытки огромны, но это не мошенничество, а невезение. Соответственно, судить его, по мнению Данчича, надо было по статье «вовлечение в невыгодную сделку».
Суд согласился с этим и принял решение — три месяца тюрьмы. Так как Константин Коровко уже провёл в предварительном заключении два года, его освободили в зале суда. Как ни удивительно, счастливо избежавший каторги, он продолжил испытывать судьбу. В 1917 году наш герой вновь попался, теперь уже на хищениях как чиновник Наркомпроса. Но и здесь судьба благоволила ему — Коровко вновь был освобождён досрочно.
