5 (17) октября 1855 года к стенам русской крепости Кинбурн, расположенной на косе в устье Днепра, подошли объединенные силы французского и британского флотов.
«…Погода стояла чудесная, теплое осеннее солнце и отсутствие ветра позволило 17-му полку беспрепятственно высадиться в трех милях восточнее передовых укреплений, затем быстро окопаться… Врага не было видно. Несколько казачьих разъездов появились на опушке леса и сразу исчезли… Наши мортирные и канонерские корабли три часа бомбардировали укрепления, но не произвели поначалу никакого впечатления». Так участник десанта майор Рессель описывает штурм крепости. Английская эскадра, решившая в ходе Крымской войны захватить морально устаревшую крепость, состояла из 49 судов, французы обладали 31 кораблем, в том числе тремя бронированными плавучими батареями «Девастасьон», «Лэв» и «Тоннант». Каменный форт Кинбург в свою очередь имел по разным данным от 50 до 60 орудий и две батареи с 10 и 11 орудиями, укрепленные мешками песком. Тяжелых орудий у защитников крепости не было совсем, артиллерию составляли устаревшие 24-фунтовые пушки и две мортиры. В крепости стоял гарнизон из 5-го резевного батальоне Украинского егерского полка и двух рот Одесского полка. Из 1484 человек, бывших в подчинении у генерал-майора Кохановича, только 37 были офицерами, большинство солдат были необстрелянными новобранцами.
План атаки у Кинбурна.
В 14 часов десант объединенных флотов начал высадку на Кинбурнскую косу, а вражеские канонерские лодки начали обстреливать крепость. Кинбурнская артиллерия отвечала беглым огнем, малый калибр орудий не мог причинить кораблям противника существенного вреда. В тот день в гарнизоне погибли 3 солдата и 24 были ранены. «Весь следующий день порывы бурного ветра и зыбь не дозволяли неприятелю действовать по крепости, и в течение целых суток Кинбурн и береговые батареи обменялись с канонерскими лодками всего лишь несколькими выстрелами. Пользуясь затишьем, штабс-капитан Седергольм прикрыл пороховые погреба чугунными колесами от старых лафетов, что оказалось действенным средством от удара бомб…», — вспоминал сражение капитан-лейтенант Василий Стеценко.
На следующий день в 9 утра бронированные плавучие батареи французов подошли к южной стороне Кинбурна и открыли огонь. Фрегаты объединенного флота встали на юго-западном траверзе и приняли громить цитадель на протяжении двух часов. К 11.30 артиллерия юго-западного вала была уничтожена, в казармах начался пожар, но под непрерывным обстрелом его невозможно было потушить, и огонь быстро охватил все строения. К 14 часам русский гарнизон был окружен со всех сторон. Пять часов продолжалась методичная бомбардировка земляной крепости, наконец гарнизон перестал отвечать огнем. Французский вице-адмирал Брюа послал парламентеров и предложил Кохановичу сдаться. Считая положение безвыходным, русский генерал-майор принял условия капитуляции. 
Высадка десанта на косу.
Гарнизону разрешили отступить только при условии сдачи оружия, боеприпасов и орудий. Офицерам разрешили оставить при себе сабли, солдаты сохраняли свои ранцы, церковные принадлежности, полковые горны и обмундирование, реликвии и личные вещи. Когда гарнизон покидал крепость, многие солдаты с яростью бросали свои винтовки к ногам победителей. Коханович плакал, подписывая капитуляцию, хотя он сделал все, что мог, чтобы защитить Кинбурн. В дневнике английского капитана Джеймса Кардигана осталась запись: «…Генерал-майор Коханович шел вперед с саблей в одной руке и пистолетом в другой. Он бросил свою саблю к ногам офицера и разрядил пистолет в землю. Он был взволнован до слез, покидая крепость, обернулся и горячо воскликнул на русском, из чего переводчик смог только разобрать: «О! Кинбурн! Кинбурн! Слава Суворова и мой позор, я оставляю тебя» или что-то подобное…» 
Флот.
Пленников должны были погрузить на корабли и отправить в Константинополь. Солдаты распродали свое личное обмундировние и имущество, все, от чего смогли избавиться. Англичане отмечали, что русская пехота состояла либо из стариков, либо из необстелянных мальчишек. «Первые выглядят достаточно бравыми солдатами, но последние — бестолковые, неотесанные и малорослые».
Безусловно, своей победой объединенные силы были обязаны использованию броненосных кораблей. Брюа докладывал французскому министру Гамелену об успехе операции и утверждал, что победа стала возможной благодаря полному окружению крепости, и особенно благодаря использованию плавучих батарей, «которые проламывали огромные бреши в крепостных валах и которые, благодаря замечательно точному прицельному огню, оказались способны разрушать прочнейшие стены. Многого можно ожидать от использования этих грозных машин войны…» Эффект от использования броненосных кораблей описывал и корреспондент лондонской «Таймс»: «Успех эксперимента (бронирования плавучих батарей) был совершенным. Они встали на якорь всего в 800 ярдах от русских батарей. Вражеские ядра даже на такой малой дистанции не могли повредить их — ядра отлетали от их бортов, производя эффект не больший, чем пистолетные пули на мишени в тире». 
Пленные русские солдаты после сдачи Кинбурна.
Сдача Кинбурна вызвала волну негодования в Санкт-Петербурге, а пленение русских солдат стало ужасным ударом для патриотической общественности. В 1857 году началось расследование в отношении Кохановича в связи «с позорной капитуляцией Кинбурнского гарнизона». Также под следствие попал и начальник артиллерии подполковник Полисанов. Несмотря на то, что в итоге их полностью оправдали, оба офицера были сразу отправлены в отставку.
