Говорят, три самые крутые итальянские оперы с треском провалились на старте. Наиболее громкий бздык произвело бессмертное творение Джакомо Пуччини о любви милой японочки Чио–чио–сан к американскому двоежёнцу Фрэнки Пинкертону. На премьере 17 февраля 1904 года зловещую тишину Ла Скалы сменил шквал негодования, отовсюду неслись свист, кукареканье и даже мычание — итальянцы в этом на редкость изобретательны. Раздосадованный Пучинни, оплатив неустойку, изъял партитуру на доработку и уже через три месяца стриг купоны.
В то время, как европейский мир рыдал над слезливой историей, разбитое сердце мадам Баттерфляй вызывало взрывы хохота в Империи Восходящего Солнца. Ни одна из носительниц кимоно не была настолько глупа, чтобы планировать союз с иностранцем до гробовой доски. Более того, переводы от работавших за границей японок–проституток являлись третьим по значению источником валюты в стране. А мутить с приезжими в гостевом браке и вовсе считалось удачей.
Уже за полвека до неудачной премьеры, под Нагасаки вовсю функционировала русская деревня Инаса. Пока корабли Тихоокеанской эскадры зимовали на рейде в Нагасаки, доблестные офицеры российского флота коротали зимние месяцы в обществе своих экзотических жён мусумэ, полагавшихся им в качестве релакса. Очевидцы наперебой вспоминают знаменитую Омати–сан, поставившую на поток снабжение моряков доступными японскими дамами, не страдающими вредными привычками и сифилисом. В результате, аренда уютного домика обходилась в 20 йен, а съём приветливой мусумэ в 40. На круг получался эквивалент 50 дореволюционных рублей. По окончанию 1–3 летнего контракта, появлялся или новый супруг, или мадемуазель возвращалась в отчий дом, планируя скорую свадьбу с японцем.
Обо всëм этом писал в своей Книге воспоминаний блестящий морской офицер Александр Михайлович Романов, внук Николая Первого и зять Николая Второго (фото слева вверху)
групповое фото моряков Тихоокеанского флота со своими мусумэ
Великий русский самурай
Даже мичман Саша Романов, внук Николая I и будущий зять Николая II (фото слева), не избежал участия в брачном процессе. Долгое время "великий русский самурай" отнекивался, порождая слухи о чрезмерной разборчивости или даже скупости, но потом–таки выбрал из 60 претенденток эффектную девчушу в синем кимоно и с беззаботным нравом. Выучив с её помощью японский язык, князь произвёл фурор на приёме у Микадо, заговорив с императрицей на портовом сленге округа Ионасса. Стол ревел от восторга, а приём надолго остался в памяти, как самый весёлый в истории Императорского двора.
Японский городовой
1891 году Страну Восходящего Солнца посетил и будущий самодержец Николай Второй (на фото). Времени и желания на мусумэ у наследника престола не оказалось, а вот с гейшами он пообщался, и не раз. Вплоть до того, что в память об этих встречах ему были подарены куклы, изображающие японских обольстительниц.
С Николаем Александровичем Романовым приключилась совершенно дикая и необъяснимая история: полицейский Цуда Сандзо, стоявший в оцеплении в городе Оцу, неожиданно набросился на цесаревича и дважды ударил его саблей по голове, положив начало замысловатому выражению "японский городовой". И пока несчастный наследник, петляя раненым зайцем, убегал от взбесившегося работника местных правохранительных органов, остальные сотрудники с интересом наблюдали за происходящим. Лишь вмешательство ловкого греческого принца Георга и пары мускулистых джинрикш, воспрепятствовало кровавой развязке. 
Исследователи до сих пор гадают, что побудило японского полицейского совершить покушение на русского наследника? На суде Цуда Сандзо (потомственный самурай) заявил, что иностранцы не оказали должного почтения памятнику воинам, погибшим во время Сацумского восстания, и невежливо обошлись с императором, что выглядело не совсем убедительно.
В Японии объявили чуть ли не национальный траур. На несколько дней были закрыты биржа, театры и, что особенно важно для япов, публичные дома.
Со всех концов страны наследнику русского престола шли письма и телеграммы сочувствия, присылались подарки. Несколько японских министров ушло в отставку, местного губернатора сняли с должности. Изъявление всенародной скорби было настолько драматичные, что Цесаревича начали терзать смутные сомнения.
Финал
К началу Русско — японской войны отношения между нашими державами полностью охладели, русские корабли ушли с рейда Нагасаки, рестораны опустели, остались лишь засиженные мухами портреты моряков на стенах, тихое Русское кладбище, да стайки очаровательных маленьких японцев, сквозь оливковую кожу которых настойчиво пробивались европейские черты.
Институт временных жён в одночасье сошёл на нет.
