Руттен впервые попала туда зимой 2014 года на несколько дней. Но уже в следующем году вернулась в это место на более длительный срок. На этом изолированном острове путешественники оставляют в прошлом свою офисную жизнь ради райской свободы. Здесь любого незнакомца принимают как старого друга. Здесь дни и ночи наполнены алкоголем и любовью — яркой, но мимолетной, словно вспышка, — среди девственной природы.
Путешественники со всего мира прибывали, чтобы после нескольких суток безумства отправиться дальше. С каждым днем Ребекка чувствовала, как исчезает изумление, которое наполняло ее в первые дни на острове. Новое исчезало: каждый проживал на этом маленьком клочке земли одну и ту же историю распутства. Люди упивались друг другом, и было совершенно неясно, то ли время полностью остановилось, то ли стрелки часов бегут с космической скоростью и уже неважно, сколько времени прошло.
Было пиво — и много! — кетамин, риталин, валиум. Практически никто не спал. Люди занимались сексом прямо на полу. Со временем Руттен одолело чувство какого-то тяжелого дежавю. То, что сначала казалось пристанищем простоты, теперь превращалось в нечто совершенно иное.
По словам фотографа, место, которое сама она окрестила как «Never-Never Land», является аллегорией примитивности человека. Но даже такие низменные моменты не лишены особой поэзии. Питер Пэн никогда бы здесь не задержался. Однако это своего рода пристанище для «потерянных» мальчиков и девочек — людей, которые стремительно бегут от тягот внешнего мира в место, где боль и удовольствие практически неразличимы.
