Ещё во время Второй мировой войны исследователи выяснили, что лишь 20 процентов мужчин, поступивших на службу по зову родины, были способны без лишних раздумий открыть огонь по врагу. Остальные это делали неохотно, часто только в присутствии вышестоящего командира. Да и стоит ли удивляться, что для реального солдата, прошедшего разве что курс молодого бойца, траншея или лес могут быть милее открытого поля? Пожалуй, что нет. Вот только все эти вполне объяснимые с человеческой точки зрения вещи существенно снижают эффективность боя: ведь попасть в мишень, которая прячется за деревом, куда сложнее, особенно если в этот момент у тебя трясутся руки и хочется закрыть глаза.
Один на миллион
Эксперты даже сегодня сходятся во мнении, что чтобы уничтожить одного солдата противника – что важно: на реальной войне, а не в рамках спецоперации, — нужно потратить не одну тысячу патронов. Во время Первой мировой (1914-1918 гг..) для поражения хватало в среднем семи тысяч патронов. Во время Второй мировой (1939-1945 гг..) солдат союзников тратил порядка 25 тысяч патронов в среднем.
Как отмечает публицист Алексей Ардашев в своей книге «Снайперская война», ситуация принципиально не менялась даже с развитием оружия: параллельно точности винтовок росла их скорострельность и, как следствие, увеличивалась вероятность выстрелов в пустоту.
«Человека трудно убить на поле боя. Парадокс? Нет, реальность, основанная на опыте войн. Вот лишь один пример: если для поражения одного солдата противника обычно бойцом расходуется около 10 тысяч патронов (а в некоторых случаях и 25 тысяч, и 500 тысяч…), то снайперу достаточно одного выстрела (точнее, по статистике – 1,3 – 1,5 пули). И ситуация не меняется», — пишет он.
Данные действительно подтверждают отсутствие прогресса в эффективности стрельбы с улучшением технологий. В Корейской войне (1950-1953 гг.) войска ООН делали по 50 тысяч выстрелов для уничтожения одного противника. Во Вьетнаме (1965 – 1973 гг..) американские солдаты тратили по 200 тысяч патронов. Советские в Афганистане (1979 – 1989 гг..) – по одним данным 50 тысяч, по другим – все 250 тысяч.
Попал или не попал – не проблема статистики
Кажется, что такие данные – что-то из разряда фантастики. Однако, с одной стороны, нужно понимать, что подобные подсчёты ведутся в достаточно небрежной форме: количество поставленных в войска патронов просто делят на число убитых и получают усреднённый показатель.
Например, согласно справочнику «Артиллерийское снабжение в Великой Отечественной войне», в 1942 году в советские войска было поставлено порядка трёх миллиардов винтовочных патронов. Потери вермахта в этом же году составили почти 507 тысяч человек – выходит, что на каждого убитого было потрачено около шести тысяч патронов. В 1943 показатель получается чуть ближе к усреднённому: в Красную армию поставили семь миллиардов винтовочных, пистолетных и револьверных патронов, а потери составили чуть более 700 тысяч человек – итого уже по десять тысяч на одного убитого.
Такая методика, понятно, вообще не учитывает снаряды, потерянные, испорченные, захваченные или каким-либо ещё способом использованные не по назначению. Однако на одну только неточность подсчётов списывать «транжирство» солдат, естественно, нельзя.
Огромное значение играют условия, в которых бойцам приходится воевать. Наиболее «дорогие», в плане числа патронов, затраченных на одного убитого, войны в Корее и Вьетнаме велись в непроглядных азиатских джунглях, в Афганистане – в гористой местности, где также было полно естественных прикрытий, а огонь вёлся в основном с дальних расстояний. Вести точную, прицельную стрельбу в таких условиях стрельбу тяжело – проще палить в сторону противника, в надежде на удачу.
Ко всему прочему, опять же, далеко не все бойцы, как показывали исследования, стремились поразить цель. Так, специалисты по итогам войны во Вьетнаме выяснили, что лишь 10 процентов американских солдат вели прицельный огонь. И это при том, что военному командованию США в том конфликте удалось довести долю стреляющих, а не имитирующих бой, военнослужащих до 95 процентов.
Все эти факторы вместе и приводят к достаточно печальной статистике. Впрочем, есть надежда, что со временем она изменится – в лучшем случае, реальные войны сойдут на нет, в худшем – воевать будут только специально обученные профессионалы.
