15 сентября 1830 года в Англии с помпой открывали железную дорогу между Ливерпулем и Манчестером. В тот день в путь отправились семь поездов, а прокатиться на них собрался весь британский бомонд.Явился и 60-летний Хаскиссон, несмотря на недавнюю операцию на почках. Королевский врач протестовал, но Уильям не мог пропустить такое событие. Хаскиссону предстояло путешествие на поезде герцога Веллингтона, с которым они повздорили за пару лет до этого. Ссора стоила Уильяму места в парламенте, а примирение могло перезапустить политическую карьеру.
В полдень поезд герцога Веллингтона остановился на станции Парксайд. Инженеры настаивали, чтобы пассажиры оставались на своих местах, но цвет британского общества рассудил по-своему. Селебрити около часа провели в пути – и собственным задом прочувствовали все несовершенство первых железнодорожных линий.
Размяться на свежем воздухе вышли около 50 человек, включая Хаскиссона. Моросил противный осенний дождь, вдоль путей – грязь и скопище ликующего плебса. Чтобы не пачкать обувь, знать расположилась на соседних путях, где и принялась обсуждать перспективы железнодорожного транспорта.
«Должно быть, вы – один из самых счастливых людей в мире», – сказал Хаскиссон, подойдя к Джозефу Сандарсу, ливерпульскому бизнесмену, одному из инициаторов строительства железнодорожных путей между двумя промышленными центрами Англии. В разговор вмешался депутат из Ирландии Уильям Холмс, заметивший, что толпа радостных работяг подняла настроение герцогу Веллингтону. Для Хаскиссона это был удачный момент, чтобы помириться.
Когда Хаскиссон и Веллингтон пожали друг другу руки, вдали показалась «Ракета» – еще один паровоз, вышедший в тот день на маршрут. Пассажиры герцогского поезда освободили пути, разойдясь по вагонам и на обочину. Хаскиссон и Холмс, увлеченные беседой с герцогом, промедлили.
«Ракета» могла разгоняться до 48 км/ч, но по сути была всего лишь прототипом без всяких излишеств – например, тормозов. Известный инженер Джозеф Локк, управлявший «Ракетой», заметил людей на путях и врубил заднюю передачу, чтобы хоть как-то замедлиться. Задний ход запустился только через 10 секунд.
Веллингтон увидел приближающийся состав и предупредил джентльменов. Хаскиссон растерялся – то бегал к обочине, то пытался взгромоздиться в свой вагон, Холмс прижался к герцогскому поезду в надежде, что ракета его не заденет.
Дверь вагона, в которую ломился Хаскиссон, отворилась, но неуклюжий Уильям не смог забраться в салон и мешком повис на ней прямо на пути у «Ракеты». Паровоз Локка сбросил Хаскиссона себе под колеса. Согнутую ногу Уильяма, оказавшуюся на рельсах, рассекло ювелирно: голень и бедро превратились в фарш, коленная чашечка не пострадала, обувь осталась чистой.Хаскиссон молча смотрел, как дрыгается почти отделившаяся конечность. Кто-то из пассажиров герцогского поезда не вынес этого зрелища и набросил на искалеченную ногу Уильяма свое пальто. Лорд Уилтон наложил самодельный жгут из носовых платков, а мужчины побежали по путям в разные стороны, чтобы предупредить машинистов других поездов о необходимости остановиться. На соседнем складе сняли с петель дверь, ставшую импровизированными носилками. «Где миссис Хаскиссон? Я встретил свою смерть, прости меня Бог», – только и произнес раненый, лежа на двери.
Хаскиссона погрузили в оркестровый вагон герцогского поезда. Легендарный изобретатель паровоза Джордж Стивенсон настоял на скорейшей поездке в Манчестер. В дороге лорд Уилтон крепко сжимал руки Хаскиссона, а лорд Колвилл положил голову пострадавшего себе на колени, чтобы Уильям меньше страдал от тряски. Паровоз с истекающим кровью Хаскиссоном развил рекордную скорость – 64 км/ч. Вдоль путей все так же аплодировали ничего не подозревавшие люди.
Понимая, что до больницы Хаскиссон может не дотянуть, сопровождающие решили доставить Уильяма к дому священника Томаса Блэкберна в Экклсе. Хаскиссон согласился, но решение себя не оправдало: отпускать грехи было некому – Блэкберн, как и все, в тот день участвовал в торжествах по поводу открытия магистрали.
Но жена священника была дома. Миссис Блэкберн подала раненому лауданум (опиумную настойку на спирту, вариант анестезии). Начались долгие часы ожидания врачей из Манчестера.
Хаскиссон надиктовал завещание и подписал его дрожащей рукой. К приезду докторов раненый совсем ослаб. Врачи огласили вердикт: без ампутации Уильяму станет хуже, но и саму операцию он не перенесет. Понимая, к чему все идет, Хаскиссон отказался от лауданума, который только продлевал страдания.
В 9 часов вечера Уильям умер – и вошел в историю как первая жертва железнодорожного транспорта.
Право первенства оспаривают погибшие при взрыве котла у «Механического путешественника» – паровоза, который разнесло в щепки на испытаниях за 15 лет до гибели Хаскиссона. Но Уильям точно стал первым, кто погиб после происшествия на действующей железнодорожной магистрали.
Смерть Хаскиссона широко обсуждалась в Англии и только усилила интерес населения к железной дороге. Черный пиар – тоже пиар.
