Национальный вид спорта
Начнём с лёгкой вульгаризации. Если разозлить немца, он превращается в безжалостного робота, итальянец накачивает недруга касторкой, русский неожиданно для всех совершает чудо и в очередной раз ликвидирует самую сильную державу в Европе. А чех собирается с друзьями, врывается в государственное учреждение и выкидывает чиновников из окна, желательно этажом повыше.
Последнее, собственно, и есть дефенестрация.
Самих дефенестраций было не так уж и мало, но нас интересуют две — 1419-го и 1618-го года. Помимо почти юбилейного промежутка в без малого 200 лет, их объединяет ещё одна милая особенность. После каждой из них начиналась большая, тянущаяся десятилетиями, война. Причём больнее всего каждый раз получали по голове почему-то немцы.
Первый блин — с кровью
К началу XV века обстановка в Богемии была накалена, как никогда раньше. Чехи были сыты по горло конкуренцией с немецкими колонистами, время от времени перераставшей в обоюдную резню локального масштаба.
Ещё их достало царство Содома и Гоморры в католическом духовенстве. Большие проверки 1379-80-х годов показали, что почти половина священников активно шляется по борделям, а некоторые их и вовсе содержат.
Священник храма святого Лингарта, например, устраивал оргии с монахинями и другими священниками.
Другой совращал свою же дочь. Третий был знаменит любовью шататься по городу пьяным, голым и в обнимку с сожительницей, но при этом считался самым нравственным в своём приходе — три предшественника были ещё хуже.
Десятилетия спустя ситуация не стала лучше. Религия была основным столпом «мягкой силы» тех времён и ассоциировалась с официальной властью, то есть чиновниками Священной Римской империи, куда и входила Богемия. А значит, им бы рано или поздно досталось.
После показательной казни обманом заманенного на Констанцский собор Яна Гуса, набравшего себе огромный авторитет проповедями против разврата и излишнего богатства церкви, ситуация накалилась ещё сильнее. И в июле 1419-го очередная цепочка роковых событий привела к первой дефенестрации.
Кто-то додумался швырнуть камень в возбуждённую толпу гуситов из пражской ратуши района Нове-Место. После чего десятилетиями подогреваемые чехи ломанулись в здание и вышвырнули через окна членов городского совета. Вышвырнули цинично и жестоко — несчастные с хрустом падали на городскую мостовую, после чего их тут же добивала разъярённая толпа. Шансов не было.
Всё это, впрочем, было только начало — вскоре начались кровавые и беспощадные к побеждённым Гуситские войны.
Мягкое приземление
Закончились они с двояким результатом. С одной стороны, радикальной религиозной революции у чехов не получилось. С другой — калёным железом бунтовщиков выжечь не смогли. Стороны кое-как договорились, и католики на какое-то время смирились с существованием «умеренной» оппозиции.
Возможно, они вскоре об этом пожалели. Не прошло и столетия, как по Европе зашагала религиозная альтернатива католичества — протестантство. В Богемии оно попало на благодатную почву, и следующий чешский бунт произошёл уже под протестантскими знамёнами.
Что делать, чехи уже знали — и в мае 1618-го из очередного пражского окна полетели возмущённо вопящие имперские наместники. На сей раз это был демонстративный акт, а не неуправляемая ярость толпы, и добивать несчастных никто не стал.
Благо, приземление вышло мягким: дефенестрируемые упали не на брусчатку, а в кучу навоза.
Им позволили проваливать ко всем чертям и доложить начальству. Вскоре началась Тридцатилетняя война — большой конфликт, уже основательно перетряхнувший Европу. Ставки на этот раз выросли. По количеству воюющих сторон, беспринципности и кровавым эпизодам Гуситские войны оставались далеко позади.Но весной 1618-го чехи об этом пока ещё не знали.
