23-го июня 1930-го года Егор Дронов обвалил Чикагский фьючерсный рынок пшеницы, чем вызвал серию бурных антисоветских публикаций в американской прессе и вошёл в историю не только Советских, но и мировых биржевых спекуляций… Чтобы быстро понять суть фигуры Егора, представьте себе Олега Янковского из его роли в фильме «Стиляги», но только в молодости. Молодой и подающий надежды сын дипломата Егор был послан на ответственную работу в США, чтобы трудиться заместителем Евгения Ильича Белицкого, директора «Всероссийского Текстильного Синдиката» – мистического гиганта, который между 1923-1939 годами являлся одновременно монополистом по внешней торговле между СССР и США и центром резидентуры военной разведки в Западном полушарии.
Понятно, что основным смыслом существования Синдиката являлись торговые операции вовсе не по текстилю, а по металлу. Синдикат закупал высокотехнологическое оружие, от минометов до танков и торпедных катеров. Однако, текстиль тоже фигурировал. Его продавали за валюту, на которую потом покупали основной товар. Заодно продавали пшеницу, которая тогда в Советской России успешно добывалась зловещим методом продналога и прочих насильных хлебозаготовок. Где-то далеко на полях России и Украины пухли от голода люди, у которых комиссары в кожанках отняли последний хлеб, а Егор сидел в уютном офисе в Нью-Йорке и продавал этот хлеб на Чикагской бирже.
Однако, пусть эта печальная картина не настраивает Вас против Егора – человек он был неплохой, как и Олег Янковский в фильме «Стиляги». Он делал свою работу и жил свою жизнь. Можем ли мы его укорять в том, что летом 30-го года он оказался в офисе в Нью-Йорке, а не в степи под курганом? Вряд ли… Может быть, кого-то утешит тот факт, что ровно в то же время Егор оказался гораздо ближе к мучительной смерти в ГУЛАГе, чем многие из тех, кто завидовал ему на Родине. Мы никогда не знаем, где безопаснее. Дочитайте историю до конца и только тогда делайте выводы!
Итак, 23 июня 1930-го года Егор обвалил Чикагский рынок пшеницы, продав фьючерсов на 8 миллионов баррелей по цене около 90 центов за баррель. Сразу после продажи фьючерс просел на 5 центов, а на следующий день обвалился до 82 центов – локальные минимумы достигали 76 центов. Те, кто решил разобраться в цифрах, укажет нам, что проданный Егором обьём вовсе не так уж и велик и составляет всего порядка 3% обьема прошедшего через биржу в те дни.
Ну, знаете ли, биржа – механизм хрупкий. Вот когда нам устроили «флэш-креш» американского рынка в мае 2010-го года, причиной тому была продажа большого пакета фьючерсов компанией Waddell & Reed. Этот пакет как раз тоже составлял 3% дневного оборота, однако, привел к историческому краху… Так падение одного камешка приводит к ледниковой лавине. Три процента оборота биржи – это очень даже камешек.
Короче, рынок упал и Егор получил огромную прибыль. Что забавно, для него это явилось полной неожиданностью. Егор сделал сделку случайно. В пятницу утром он готовился к поездке на выходные на Брайтон-Бич, где в те годы был вовсе не разгул русской эмиграции, а спокойный тихий парк культуры и отдыха на берегу Атлантического океана. Где-то около одиннадцати утра ему позвонил его чикагский брокер и сообщил, что на рынке стоят большие предложения на покупку пшеницы по выгодной цене. Егор не отнёсся к этому звонку серьёзно, поскольку точно знал, что пшеницы на счету «Синдиката» совсем мало. Поэтому он вежливо поблагодарил брокера за совет и отдал приказ продавать «всю пшеницу по рынку». И тут же решительно уехал на пляж. А мобильных тогда не было.
Неожиданность, как всегда, подкралась незаметно. Брокерская контора передала приказ «продавать всё» на биржу, а там как раз заступил на работу новый сотрудник отдела учёта гарантийного обеспечения. Он посмотрел на счета «Синдиката» и увидел, что они состоят из двух компонентов – советской пшеницы, растаможенной в США, и советской пшеницы, хранящейся на складах Ливерпуля, и не имеющей никаких шансов попасть в Америку в связи с торговой войной, которая шла уже третий год из-за «Великой Депрессии». Все на бирже знали, что Ливерпульскую пшеницу нельзя зачитывать в гарантийное обеспечение по продаже фьючерса. А новый сотрудник не знал… И зачёл. У него же был приказ от брокера «продавать всё». Как Вы уже догадались, советской пшеницы в Ливерпуле было очень много.
Когда Егор вернулся с пляжа на работу в понедельник, телефон разрывался от звонков из Чикаго с поздравлениями и вопросами, куда перевести сенсационную прибыль по вариационной марже. Растерянный Егор пошёл с этим вопросом к начальнику и Евгений Ильич Белицкий побелел. Он точно знал, что когда эту прибыль увидят завистники из ЦК, то ГУЛАГ будет гарантирован ему лично и его семье поголовно. Как известно, при Советском Союзе у всех был план, который надо было выполнять. А вот отклоняться от него было нельзя. Недовыполнение плана рассматривалось как саботаж, а перевыполнение – как провокация. И за то, и за другое карали. Поэтому обычно все начальники всего Советского Союза скрывали свои неожиданные прибыли.
Егорову же прибыль скрыть было нелегко в силу её феноменальных размеров. Она уже по факту висела на брокерском счете «Синдиката» в Чикаго. Её даже нельзя было отдать назад бирже. Сообразительный Начальник приказал Егору быстро проиграть всё взад. Испуганный Егор постарался это сделать и теперь купил пшеницы на все деньги. Как всегда бывает на бирже, рынок пошел против его желания и отскочил. Прибыль «Синдиката» удвоилась. У Начальника начался нервный тик. По простой привычке советской бюрократии он ушел в отказ – перестал брать трубку телефона и обсуждать вопрос чикагских операций.
Наверное, умелый начальник Егора сумел бы весь этот ужас замылить и спустить на тормозах. И все бы отделались лёгким испугом. Но вопрос неожиданно стал из экономического политическим. Оказалось, что министерство сельского хозяйства США именно во время подвигов Егора отчаянно пыталось удержать цену пшеницы, для чего делал интервенции государственными деньгами на рынок, а также проводило разъяснительные беседы среди брокеров.
Именно усилия министерства сельского хозяйства привели к стабилизации и даже росту цен после обвального падения 27-28-го годов. Министр сельского хозяйства мистер Артур Хайд лично собрал крупнейших трейдеров и пообещал, что тот, кто будет шортить рынок с новых хаёв, вскоре будет расстрелян из автомата бойцами Ал Капоне и выброшен в озеро Мичиган. После того как рынок всё-таки завалили короткими продажами, разьярённый министр приказал в трехдневный срок узнать, какая скотина это сделала. Вы можете представить его потрясение, когда ему сообщили, что это сделали Русские.
Министр мистер Артур Хайд сразу визуализировал кошмарную картину: кровавый Сталин морит продразверсткой и голодом крестьян в России и Украине, а потом сбрасывает это зерно в Америке по демпинговым ценам с целью разрушения американской экономики. Причём делает это с использованием «Ливерпульского» зерна, которое для Америки является миражом. Картинка и вправду неприглядная, а поскольку министр итак был убежденным антикоммунистом (других тогда в правительство США не брали), то накал страстей получился нешуточный. Министр Хайд запустил запрос в Конгресс и большие пафосные статьи в «НьюЙорк Таймс» и «Тайм».
В какой-то из этих тяжёлых дней шеф вызвал Егора на ковер. Когда Егор вошел в кабинет, он понял, что случилось что-то страшное и задал абсолютно естественный вопрос для советских людей тех времен. «Евгений Ильич, война?» - спросил Егор. «Сейчас я тебе, щенок, устрою войну, – прошипел Евгений Ильич Белицкий, резидент, генерал и личный друг товарища Сталина – «Меня вызывают в Москву с докладом по нашей работе на Чикагской бирже. Поедешь со мной…».
Егор был уверен, что он едет прямо в ГУЛАГ, но, увы, даже дотуда он не доехал. Начальник «Синдиката» настолько успешно перевёл на него все стрелки, что Егора довольно быстро расстреляли как американского шпиона. Можем ли мы обвинить Евгения Ильича в неэтичности такого поведения? Вряд ли, потому что ошибку-то сделал Егор! Было бы несправедливо, если бы расстреляли не Егора, а Евгения Ильича… Потому-то мы и намекали в начале этого повествования, что иногда крестьянином быть проще и приятнее, чем трейдером.
