Тайну "уральского синдрома" пытались разгадать более 10 лет после того, как в начале 30-х регион столкнулся с неизвестной медикам эпидемией. Болезнь начиналась как обычная ангина, но отличалась кровотечениями и высокой смертностью. Зараза охватила около ста населённых пунктов, и введенные карантинные мероприятия не меняли ситуацию. Лучшие медики страны спорили друг с другом до хрипоты, а некоторых власти и вовсе объявили контрреволюционерами.
Разгадка пришла лишь спустя 10 лет.
Волны крупных эпидемий периодически поражали Южный Урал, начиная с 20-х. Болезни во многом напоминали одна другую и были вызваны, прежде всего, общим неблагополучием региона. В города из голодающих деревень потянулись крестьяне, селясь кучно и в условиях антисанитарии. В этих обстоятельствах ослабленные организмы моментально подхватывали и распространяли холеру, тиф. Должная медицинская помощь отсутствовала, поэтому эпидемии шагали по региону семимильными шагами. Но если все перечисленные болезни были знакомы медикам, то в какой-то момент они столкнулись с невиданным до того мором.
В начале 30-х на Урале зафиксировали первые случаи новой болезни сразу в десятках населённых пунктов на территории нынешних Свердловской, Челябинской и Тюменской областей. Клиническая картина на первых порах напоминала обыкновенную ангину. Больные жаловались на резкое повышение температуры на фоне воспалительного процесса в ротовой полости. Но через несколько дней в горле уже наблюдались язвы, перетекавшие в некроз тканей при сильных кровотечениях изо рта и носа. За считанные дни большая часть заболевших умирали.
Смертность в отдельных районах доходила до 80%. Регион охватила паника, в том числе и в среде врачей. Из 1300 случаев в июне 33-го на летальные исходы пришлось порядка 700. Для понимания, что делать, нужно было разобраться в природе заразы. Но все только разводили руками. ОГПУ совместно с сотрудниками железнодорожной охраны обеспечили в районах эпидемии строгий карантин с перекрытием въезда-выезда из всех без исключения пораженных населённых пунктов. Проходящим поездам запретили совершать остановки в опасных районах.
Уверенный диагноз медики ставить не могли. Тогда из столицы прибыла группа ученых во главе с заслуженным советским эпидемиологом, профессором Громашевским и специалистом по чуме Сукневым. На Урал доставили даже передовую мобильную лабораторию, предвкушая скорое разрешение проблемы.
Осмотрев сотни заболевших, ученые сразу отмели инфекционную природу эпидемии. Однозначно было доказано, что от человека к человеку зараза не передается, и строжайшие карантинные меры бесполезны. Московские медики сделали заключение о том, что заболевших поражает цинга. И причина проста: плохое питание из-за отсутствия в регионе качественных продуктов. Громашевский порекомендовал чиновникам не дороги перекрывать, а наладить снабжение продовольствием, если есть цель остановить распространение эпидемии. Но чекистов такие выводы оскорбили, и замглавы уральского ОГПУ потребовал отозвать ученых в Москву, назвав их заявления «явно контрреволюционными».
В итоге карантин никто не снял, поставок не наладил, но Громашевского с Сукневым выдворили. Вместо них за дело взялся нарком здравоохранения Михаил Владимирский. Он и раньше настаивал, что заболевание носит инфекционную природу, а теперь мог развернуться по полной. Да еще и в угоду полтиуправления. Он одобрил продление карантинных мер с ограничением поставок продуктов в регион. Одной из причин эпидемии Владимирский назвал употребление в пищу голодающими крыс. Это, по его мнению, могло вызвать легочную чуму. Но дальнейшие опытные анализы опровергли и эту версию. А в качестве результата работы Владимирский выдал официальное название новой болезни – «септическая ангина». Правда установить возбудителей заболевание не смог.
Местные медики, не удовлетворившись заключениями наркома, продолжили расследование. Вскоре было установлено, что все заболевшие употребляли в пищу перезимовавшее под снегом прошлогоднее зерно. Но и тут чекисты увидели происки сторонних вредителей.
В 1937-м по Свердловской области арестовали десятки офицеров, признавшихся на допросах в причастности к профашистской организации. На них и возложили вину за отравление зерна ядовитыми веществами в далеком 1933-м. Никто не хотел мириться с мыслью о том, что болезни и эпидемии являются лишь следствием неправильного подхода к продуктовому обеспечению по стране.
Правда, госархивы Челябинской области сохранили документы, подтверждающие ситуацию. «На почве недостатка продовольствия имеют место случаи смерти колхозников, единоличников и их детей», - гласит одна из докладных записок в обком.
Каждая новая вспышка «септической ангины» повторяла предыдущую и сводилась к употреблению прошлогоднего зерна. Наконец тайну болезни разгадали. После нескольких лет исследований медики пришли к окончательному мнению: причина эпидемии - токсичные плесневые грибки Fusarium sporotrichiella, которые активно размножались на перезимовавших в поле злаках. Открытую болезнь назвали алиментарно-токсической алейкией, потому как внутри организма грибок действовал подобно сильнейшему яду. Он разрушал кроветворную систему вместе с костным мозгом, что на финальной стадии дополнялось некрозом тканей и кровотечениями.
Врачи быстро нашли эффективные способы лечения недуга, мучавшего регион 10 лет. Поставить больных на ноги удавалось путем переливания крови и ударных доз витаминов В и С. Уже один только переход к полноценному питанию с употреблением мяса, овощей, фруктов и молока в несколько раз сократил процент летальных исходов. Было подмечено и то, что опасное состояние достигается только после нескольких месяцев питания пораженным зерном, а значит имеет место накопительный эффект.
В масштабах СССР провели профилактическую кампанию с подомовым обходом и разъяснением опасности употребления такого продукта в пищу. Предпринятые меры дали результаты, и больше в стране не фиксировалось опасных вспышек.
