Обладатель двух «Оскаров» и автор девяти полнометражных картин Квентин Тарантино все равно считает, что фильм лучше «Криминального чтива» не снимет ни он, ни кто-либо еще. Tatler вспоминает животрепещущие подробности со съемочной площадки.
В 1992 году Квентин Тарантино провел три месяца в Амстердаме – в крошечной квартирке, где не было даже телефона, он работал над сценарием о банде преступников с окраины Лос-Анджелеса. Два года спустя по этому сценарию сняли «Криминальное чтиво». Годом позже «Чтиво» ворвалось на экраны кинотеатров и стало самым кассовым фильмом такого рода в истории кино. На его съемку было потрачено восемь с половиной миллионов долларов, а сборы превысили двести миллионов. Фильм спас карьеру Джона Траволты, пошатнувшуюся после девяти лет съемок в проходном кино, зажег звезды Сэмюэля Л. Джексона и Умы Турман и помог Брюсу Уиллису отвоевать утраченные позиции на аллеях голливудской славы.
А ведь в 1986 году, когда Тарантино впервые пришла в голову мысль об этом кино, ни успехом, ни гениальностью в его жизни не пахло. Он бросил школу, которую ненавидел, и записался на курсы актерского мастерства. У него не было ни собственной квартиры, ни денег, ни даже возможности ежедневно принимать душ. Агента Тарантино тоже не держал и вынужден был самостоятельно рассылать по киностудиям сценарии, получая новые и новые отказы. «Гнусная, вульгарная чернуха» – вот один из типичнейших ответов. Страстная любовь Квентина к ненормативной лексике и в особенности к многозначному слову на букву «х» привела к тому, что некий рецензент прислал ему письмо следующего содержания: «Дорогой автор, вы вконец охренели? Да как у вас наглости хватило прислать мне эту хреновину! Вы, на хрен, с ума спятили! Вы хотите знать мое мнение об этом хренарии? Так вот, отсылаю вам назад вашу хренотень. Идите на хрен!»
Нацелившийся на большие экраны Тарантино пока подрабатывал в малом зале – пункте видеопроката: сидел в окружении кассет с тысячами фильмов и крутил их дни напролет. Именно на работе Тарантино пришла в голову идея реанимировать три распространенных киноклише: «Такие, знаете ли, штампы из сотен боевиков. Боксер, который должен проиграть в подставном матче, но отказывается это делать. Мафиози, выводящий в свет жену своего босса. Да и парочка бандитов, которые должны всех укокошить». Квентин задумал фильм-ограбление из трех киноновелл, объединенных общей интригой. Вот и родилось «Криминальное чтиво». Так, кстати, назывались сомнительного качества детективные рассказы из бульварных журнальчиков двадцатых–тридцатых годов прошлого века.
Изначально сценарий хотели сообразить на троих. Тарантино планировал сосредоточиться на истории мафиози, вынужденного развлекать жену криминального босса. Роджер Эйвори, страстный киноман и коллега Тарантино по видеопрокату, должен был взяться за боксера на закате карьеры. Третий соавтор так и не объявился, и Тарантино пришлось работать за двоих, взвалив на себя еще и бандитов, которые жаждали всех укокошить.
Закрывшись на три с половиной недели в доме своей матери, он начал записывать «голоса этой чокнутой компашки преступников». Но тут его осенила новая идея. Забыв на время о «Криминальном чтиве», он написал сценарий об ограблении ювелирного магазина. В наспех нацарапанном на сотне страниц тексте недоставало запятых, но с избытком хватало таланта. «Чтиво» пришлось отложить на потом. Тарантино был твердо намерен немедленно снимать «Бешеных псов».
Он обратился за помощью к знакомому продюсеру Лоуренсу Бендеру, чьим главным достижением была работа над низкобюджетным фильмом ужасов «Незваный гость». Сценарий «Бешеных псов» человеку с авантюрной фамилией понравился; он попросил дать время на добычу финсредств. В одной из забегаловок компаньоны подписали на салфетке соглашение о сотрудничестве, и товарищ Бендер принялся за работу.
Несмотря на многообещающий сценарий, никто не рвался поддержать неизвестного режиссера. Но случай все поменял. Актер Харви Кейтел, сыгравший к тому времени в «Последнем искушении Христа» Мартина Скорсезе и в культовом роуд-муви «Тельма и Луиза» Ридли Скотта, получил от знакомого режиссера сценарий и, по собственному признанию, «просидел с ним в обнимку кучу времени». После личного разговора с Квентином Харви Кейтел согласился сыграть главную роль, а заодно взять на себя роль продюсера. Его участие обеспечило фильму дополнительное финансирование в полтора миллиона долларов и, что самое важное, укрепило позиции Тарантино как режиссера. «Бешеные псы» стали по версии одной газеты, знающей о Голливуде все, «самой обсуждаемой картиной 1992 года».
Пятьдесят тысяч долларов – гонорар за «Бешеных псов» – и обещанный окрыленным Лоуренсом Бендером аванс в девятьсот тысяч за «Криминальное чтиво» дали Тарантино в 1992 году возможность упаковать чемоданы и отправиться в волшебный город легких наркотиков и жесткого секса Амстердам – за вдохновением. «Мне не нужно было переживать по поводу денег, и я чувствовал себя нереально крутым – настоящим писателем в чужой стране! – рассказывает он о том времени. – Я поселился прямо у воды, с утра отправлялся бродить по городу, а потом садился и писал весь день напролет, выхлебывая литры кофе». Законченная рукопись представляла собой дюжину школьных тетрадок, исчерканных каракулями. Вернувшись в Америку, Тарантино передал ее машинистке и своей хорошей подруге Линде Чен.
Они подружились, когда та набивала тексты одного маститого сценариста. «С Квентином мы познакомились по телефону, – вспоминает она. – Он названивал и читал вслух свою писанину. Надеялся, что я "разгляжу" его и порекомендую боссу». От звонков они перешли к личным встречам, как правило, в ночное время. Чен подвозила Тарантино на своей машине: будущий гений не имел права садиться за руль из-за просроченных штрафов за парковку.
Сам Квентин признается, что его первые наброски киносценариев напоминали дневники сумасшедшего. По словам Чен, все обстояло хуже. Мало того что почерк был отвратительный, совершенно неразборчивый, так Тарантино еще и был на редкость безграмотным. Каждая страница рукописи кишела ошибками. Чен тщательно их исправляла, а Тарантино пытался вернуть, потому что они, видите ли, ему «нравились».
На время работы Тарантино поселился в доме Чен. Править и набивать на пишущей машинке сценарий она согласилась безвозмездно. Но в качестве ответной услуги попросила Тарантино присматривать за кроликом по кличке Сладкая Зайка. Сиделка из Тарантино получилась неважная, и несчастное животное сдохло. Движимый не иначе как угрызениями совести, режиссер назвал в честь Зайки одну из второстепенных героинь «Криминального чтива», сыгранную актрисой Амандой Пламмер.
Законченная рукопись долго переходила из рук в руки. Через актера и продюсера Дэнни де Вито она попала к представителю кинокомпании TriStar Pictures. Накануне тот побывал в Белом доме, где его внимание обратили на перебор с насилием на экранах и сказали, что Голливуд должен как-то вмешаться в ситуацию. В сценарии Тарантино была сцена, шокировавшая своей жестокостью. Парню выстрелом разносит голову на куски, и вся машина, где он имел несчастье находиться, оказывается забрызгана мозгами. TriStar Pictures убеждали Тарантино убрать сцену, но тот упорно считал ее «забавной», и контракта так и не случилось.
В конце концов «Криминальное чтиво» попало к ныне опальному, но не менее легендарному Харви Вайнштейну, сооснователю кинокомпании Miramax. «Это еще что за хрень – телефонный справочник?» – фыркнул он, впервые увидев сценарий. В рукописи было сто пятьдесят девять страниц, тогда как стандартом считались сто пятнадцать. Но Вайнштейн решил прочитать.
«Он позвонил мне с борта частного самолета через пару часов, – рассказывает приятель Вайнштейна, продюсер. – "Первая сцена – это просто отвал башки! – кричал Харви. – Там и дальше все так же круто?" Потом перезвонил уже в ужасе и стал орать, что режиссер сошел с ума и застрелил главного героя посреди фильма. Я посоветовал ему продолжить читать».
Дочитав, Вайнштейн вступил в переговоры о финансировании картины. Актерам сценарий отправили с припиской: «Если хоть одна живая душа, кроме вас, это увидит, наши громилы наведаются в гости и переломают вам ноги» – настолько Вайнштейн опасался потерять свою курицу, несущую золотые яйца.
В начале девяностых актер Джон Траволта переживал не лучшие времена. Целых десять лет он снимался в коммерчески успешных, но бездарных фильмах, и люди, мечтавшие произвести нечто большее, чем обычную стрелялку, махнули на него рукой: мол, парень давно ассоциируется с безвкусицей. Услышав, что молодой и дерзкий режиссер Тарантино ищет с ним встречи, Траволта воспрял духом. Они увиделись в Лос-Анджелесе, в квартире Квентина (уже принимавшего душ каждый день) – по стечению обстоятельств, именно в ней когда-то поселился юный Джон Траволта, приехавший покорять Голливуд. Актер и режиссер быстро нашли общий язык, и Траволта получил главную роль в «Чтиве».
Этим решением Тарантино довольны остались не все. Харви Вайнштейн не был убежден в том, что вышедший в тираж герой «Бриолина» справится с ролью харизматичного бандита. Менеджеру Квентина Тарантино пришлось пойти на серьезный риск: «Я сказал Харви, что у нас за дверью стоит толпа потенциальных покупателей, готовых оторвать сценарий с руками. «У тебя пятнадцать секунд, чтобы согласиться на Траволту», – заявил я и принялся считать. Дошел до восьмерки – и Харви сдался».
Через полгода, посмотрев смонтированную ленту, Вайнштейн сострил: «Слава богу, что именно мне пришла мысль взять Траволту на главную роль».
Через пару недель после «назначения» Траволты еще одна звезда упала на небосклон «Криминального чтива». На барбекю у общего приятеля-актера к Тарантино подошел Брюс Уиллис, прекрасно осведомленный о том, что полным ходом идут пробы на нечто совершенно потрясное: «Старик, возьми меня на главную роль». – «Прости – уже занято. Не хочешь стать боксером Бутчем?» Брюс был не в восторге – он привык играть главную партию. Но, хоть и с досадой, согласился. «После того как мы заарканили Брюса, Вайнштейн успокоился, – вспоминает Тарантино. – Харви получил свой магнит для зрителей. Киноманы со всего мира хорошо приняли "Бешеных псов" и, естественно, предвкушали новую картину. Когда они узнали, что это будет не просто фильм Тарантино, а фильм Тарантино с Брюсом Уиллисом, у них просто сорвало крышу!»
Благодаря сорванной крыше Харви Вайнштейн отбил вложенные в фильм восемь с половиной миллионов долларов еще до начала съемок, просто продав права на показ картины за рубежом.
На роль Мии Уоллес, сексуальной красотки – жены криминального босса, претендовали Мишель Пфайффер, Мэг Райан, Холли Хантер и Розанна Аркетт. Но Тарантино твердо решил, что будет снимать Уму Турман. Та колебалась: «Мне было двадцать три. Я только приехала из Массачусетса. Была приличной и тихой девочкой. А тут – предложение о съемках в таком дерзком фильме! Да еще не от мэтра, да еще со сценой изнасилования. В общем, Квентин долго меня убеждал». Беседа актрисы и режиссера началась в лос-анджелесском ресторане Ivy и закончилась в нью-йоркской квартире Умы. Итог этого разговора всем известен. «Криминальное чтиво» принесло Уме Турман номинацию на «Оскара», и из старлеток она в одночасье превратилась в одну из самых самобытных голливудских звезд.
Актер Сэмюэль Л. Джексон должен был в прямом смысле побороться за роль Джулза Уиннфилда, бандита, то и дело цитирующего Библию. Тарантино рассказал Джексону, что написал роль Джулза специально для него. Джексону не нужно было участвовать в пробах – достаточно было прочесть сценарий. Что он и сделал, а затем спокойно вернулся к съемкам в другом кино и только спустя какое-то время обнаружил, что его участие в проекте оказалось под угрозой. На пробы «Криминального чтива» явился пуэрториканский актер с фантастически театральной фамилией Пол Кальдерон. От его проб Тарантино пришел в полный восторг.
Когда Джексон узнал, что роль Джулза может уплыть к Кальдерону, он немедленно связался с Харви Вайнштейном; тот посоветовал ему cрочно лететь в Лос-Анджелес, чтобы «схватить Квентина за яйца». Были организованы повторные пробы, на которые Тарантино опаздывал. На них-то Пол Кальдерон и запаниковал.
«Я должен был выступать первым, – вздыхает он. – Один из продюсеров стал "подавать" мне реплики. Но драйв, который был у меня в Нью-Йорке, иссяк. Я сдулся, как дирижабль, я сдался». Кальдерон не стал Джулзом. Но все-таки получил эпизодическую роль бармена Пола.
Сэмюэль Л. Джексон, спешивший на пробы, был одновременно «рассержен, зол и вымотан». И очень голоден – поэтому на бегу купил гамбургер в забегаловке. «Уже в студии ко мне бросился какой-то тип из персонала, линейный продюсер или кто-то вроде него: "Обожаю ваши фильмы, мистер Фишборн!" Я рассвирепел. Какой я вам, мать его, Фишборн?! Этот хмырь даже не знал, кто я такой! Хрен с ним, подумал я. В этот момент мне было уже все равно».
«Сэм ввалился с гамбургером в одной руке и с напитком в другом, распространяя вокруг себя фастфудовскую вонь, – вспоминает один из продюсеров. – Мы сидели с Квентином на диване, тут врывается Джексон и, не говоря ни слова, прямо-таки испепеляет нас взглядом, попутно вгрызаясь в гамбургер и шумно всасывая молочный коктейль. Мы были в ужасе. Серьезно, в тот момент я подумал, что чувак сейчас достанет пушку и завалит меня на месте, так свирепо он выглядел. У него глаза буквально вылезали из орбит от злости. Он получил роль в ту же минуту».
Двадцатого сентября 1993 года начались съемки. Они продлились пятьдесят дней. Тарантино, по собственному определению, находился во время работы в состоянии «творческого прихода». В контрактах актеров было четко прописано: «Никаких наркотиков и алкоголя во время съемок». Каждый день все они получали «молнии»: «Сегодня стреляем, будь готов!» или «Грим и костюмы: кровь и кишки».
Перед началом съемок все участники старательно вживались в роли. Тарантино разыскал старого друга, бывшего героинщика, и назначил его консультантом: дескать, он поможет сделать сцены с наркотой достоверными. Уме Турман пришлось вдыхать «кокаин» из сахарной пудры, что, по ее словам, было «довольно мерзко». Под чутким руководством любителя хмурого Траволта учился изображать героиновый «приход». «Чтобы понять это ощущение, пришлось выпить бутылку текилы и лечь в горячую ванну: эффект был похожий», – вспоминает актер тот единственный день, который стал исключением в его «безалкогольном» контракте.
Несмотря на то что над фильмом трудилась целая плеяда выдающихся актеров, гонорары были по голливудским меркам весьма скромными – порядка двадцати тысяч долларов в неделю. Харви Вайнштейн посмеивался над Траволтой, арендовавшим на время работы просторные апартаменты в лос-анджелесском отеле Four Seasons: «Парень даже приплачивает из собственного кармана, чтобы у нас сниматься».
За свои же деньги Траволта сделал наращивание волос, чтобы его стрижка выглядела более европейской. Ведь по сюжету Винсент Вега возвращается в стриженую Америку из «лохматой» Голландии. Сэмюэль Л. Джексон по собственной инициативе отрастил бакенбарды. А вот его прическа стала результатом ошибки ассистента режиссера, которого послали купить парик-афро. Ассистент не разобрался в вопросе и привез не «афро», а «мелкий бес». Тарантино парик не понравился, но Джексон решил, что «бес» куда лучше отвечает характеру героя.
События в фильме начинают стремительно набирать обороты со сцены, в которой Винсент Вега ведет жену своего босса Мию Уоллес в ресторан Jack Rabbit Slim’s. Герои делают заказ, и Мия удаляется в туалет «попудрить носик» – пропустить дорожку. За этим следует, пожалуй, самая знаменитая сцена фильма: танец Винсента Веги и Мии – задорный твист. Траволта, отличный танцор, еще мальчиком выигравший не одно соревнование, придумал движения. Поначалу Ума Турман стеснялась танцевать рядом с героем «Лихорадки субботнего вечера». Но Джон всему ее научил.
Когда герой Траволты Винсент отлучается в ванную, Мия обшаривает карманы его тренча и находит пакет с чистейшим героином. Уже не раз за вечер «попудрившая носик», она немедленно вынюхивает дорожку, не замечая разницы между героином и кокаином. Путаницу создает то, что в девяностые годы в Америке героин продавали скатанным в шарики, тогда как кокаин представлял собой белый порошок. Винсент Вега приобрел у наркодилера неразбавленный, очищенный героин в порошке, и это обстоятельство чуть не становится для Мии Уоллес фатальным. Когда герой Траволты выходит из туалета, его подопечная без сознания лежит на полу, у нее открывается обильное носовое кровотечение и идет пена изо рта.
Пена, кстати, отлично получилась из грибного супа Campbell. Когда Винсент видит умирающую Мию, он, чертыхаясь, забрасывает ее в машину (ярко-красный Chevrolet «Малибу» 1964 года, принадлежавший Траволте и в реальной жизни) и везет к наркодилеру, который приводит ее в чувство адреналиновой инъекцией. Идея с адреналином пришла к Тарантино после разговоров с людьми, работавшими в 1988 году над фильмом «Барон Мюнхаузен». В той картине был задействован тигр, которого в какой-то момент напичкали успокаивающими – для безопасности. Команда использовала инъекцию адреналина, чтобы привести животное в чувство.
В ноябре 1993 года съемки подошли к концу. В последней сцене герой Кристофера Уокена вручает золотые часы маленькому Бутчу. Монолог Уокена, занявший восемь страниц в сценарии, был таким длинным, что мальчик, игравший Бутча в детстве, начал клевать носом. Когда на вечеринке в честь завершения проекта Кристофер Уокен танцевал бок о бок с Траволтой, кто-то заметил, что эта парочка отлично смотрелась бы вместе в каком-нибудь мюзикле. Так и вышло: несколько лет спустя Уокен и Траволта снялись в «Лаке для волос» – по сюжету, как бы странно это ни звучало, они изображали супругов.
«Криминальное чтиво» запускали в прокат, постепенно наращивая обороты. Фильм дебютировал на Каннском кинофестивале в 1994 году. Утренний показ устроили только для прессы, а вечером в зале собрались все crème de la crème. В день вручения наград президент Каннского фестиваля Жиль Жакоб предупредил Вайнштейна, чтобы продюсер вместе со съемочной командой обязательно присутствовали на церемонии. Все призы, кроме главного, «Золотой пальмовой ветви» за лучший фильм, были уже вручены, когда президент коллегии жюри Клинт Иствуд объявил, что премия достается Квентину Тарантино и его «Криминальному чтиву». После этого заявления публика пошла вразнос. Когда Тарантино поднялся на сцену за наградой, какая-то женщина из зала закричала: «"Криминальное чтиво" – дерьмо собачье!» Режиссер показал ей средний палец и прокомментировал: «Я не делаю кино, которое объединяет. Я снимаю фильмы, которые разобщают людей». Но только этим разобщение не закончилось: на судей обиделся Никита Михалков. Его «Утомленные солнцем» взяли Большой приз жюри, тогда как главный утек в лапы никому в Европе неизвестного американца. Потому, дескать, что Клинт Иствуд «подсуживает своим». Михалков даже обещал, что больше никогда не появится на этом фестивале. Потом, правда, передумал.
После победы в Каннах фильм не прокатывали еще полгода – до Нью-Йоркского кинофестиваля. Во время показа в зале начался переполох: на сцене с инъекцией адреналина в сердце один из зрителей упал в обморок, и сеанс прервали на девять минут. «Отлично! – порадовался Тарантино. – Зритель проникся до обморока».
Перед церемонией вручения «Оскаров» в 1995 году Вайнштейн тщательно изучил список жюри, вычисляя наиболее вероятных сторонников, и обошел десятки званых обедов и ужинов, на которых присутствовали члены Американской академии киноискусств. «Криминальное чтиво» было заявлено в семи номинациях, включая «Лучший фильм», «Лучшую мужскую и женскую роли», «Лучшую роль второго плана» и «Лучшую режиссуру». Но «Оскара» получило за лучший сценарий.
Когда Энтони Хопкинс объявил победителей, Квентина Тарантино и Роджера Эйвори – того самого товарища по видеопрокату, – все экраны на мгновение погасли. Это была дружеская месть Эйвори за розыгрыши, которые Тарантино регулярно устраивал ему в прошлом: «Я заплатил оператору пятьсот баксов, чтобы в нужный момент тот на секунду выключил камеру. В прямом эфире это выглядело как черный квадрат – а потом мое лицо крупным планом. Пиф-паф!» Два бывших работника видеопроката обнялись на сцене. «Думаю, это единственная статуэтка, которую я сегодня заберу домой», – пророчески изрек Тарантино.
Он был прав. Та ночь принадлежала «Форресту Гампу».
Но будущее принадлежало Тарантино.
