Провозглашение Узбекской ССР в октябре 1924 года стало стратегическим укреплением советской власти в Средней Азии. Но границы республики были существенно урезаны вопреки просьбам ее первого руководства. В Москве не хотели создавать «монопольно влиятельные» административно-территориальные образования. Потому и здесь обошлось без сталинской городской топонимики. Однако в экономическом плане Узбекистан стал локомотивом среднеазиатского региона. Капвложения союзного центра в республику, прямые и косвенные субсидии в пересчете на текущий курс и цены, составляют более 700 миллиардов долларов. В комплексном социально-экономическом развитии Узбекистана, равно Казахстана и других республик региона, роль РСФСР была ключевой.
Статус «хлопковой житницы» имел, конечно, и оборотную сторону. Это переизбыток ядохимикатов более чем на трети узбекских земель, массовое рекрутирование населения на уборку сырца, экологическая катастрофа в Аральском бассейне. Негативные последствия для здоровья населения ныне ощущает четверть территории республики.
В то же время по темпам социально-экономического развития Узбекистан до середины 80-х годов был на одном из первых мест в Азии. Свыше 70 крупных электростанций, сотни километров ирригационных сетей, разветвленная транспортная система, десятки миллионов квадратных метров жилья, сотни объектов культуры, образования, науки, здравоохранения – результаты советского периода. Многое из перечисленного и поныне основа соответствующих сфер жизни постсоветского Узбекистана.
Это, например, нефтегазовая отрасль Бухарской, Сурхандарьинской, Ферганской областей и Каракалпакской АССР, 10 комбинатов цветной и черной металлургии, более 25 предприятий химпрома, до 25 заводов машино- и приборостроения. Это и свыше 30 оборонных производств, крупнейшее из которых – авиастроительный комплекс в Ташкенте, последние 15 лет бездействующий. А всего после 1990 года оказались «лишними» свыше трети индустриальных мощностей республики с очевидными социальными последствиями.
Совокупное промышленное производство в Узбекистане только за 1952–1987 годы возросло более чем в 10 раз, сельскохозяйственное – почти впятеро, выработка электроэнергии – втрое, объем жилой площади – более чем вдвое. Кстати, на юге Узбекистана, в основном в Сурхандарьинской и Кашкадарьинской областях, с середины 40-х активно развивалось на российских и кубинских технологиях производство местного окультуренного сахарного тростника, существовавшее как сырьевая отрасль еще в автономных от России Бухарском эмирате и Хивинском ханстве. Из него в 50–70-х годах выпускался советский ром, экспортировавшийся более чем в 25 стран.
На Узбекистан приходилась почти четверть всех орошаемых земель Союза. Но республика оставалась дотационной. К 1991 году субсидии из общесоюзной казны достигали 19,5 процента ВВП Узбекской ССР. Хотя, например, местные золото и уран, по запасам которых республика поныне занимает четвертое и седьмое места в мире, поступали напрямую в общесоюзное пользование, минуя республиканский бюджет.
Именно российские специалисты и технологии, как подчеркивали все руководители советского Узбекистана, созидали эту республику. Включая реставрацию ее уникальных историко-архитектурных памятников. Сейчас население учат забывать это. Как отмечает эксперт по вопросам экономики Средней Азии Юрий Смирнов: «СССР в местных школьных учебниках изображается реинкарнацией «колониальной Российской империи», а Узбекская ССР – отсталым псевдогосударством, на которое метрополия смотрела лишь как на источник дешевого хлопка, собираемого замученным и униженным населением. Хотя только в столичной области Узбекистана к 1991 году действовало более 300 крупных и средних промпредприятий».
Но канули в Лету многопрофильные заводы «Ташсельмаш», «Ташхиммаш», производственные объединения «Алгоритм», «Зенит», «Миконд», «Юлдуз» и многие другие. Среди них единственное в регионе самолетостроительное производство – Ташкентское авиационное ПО им. Чкалова, выпускавшее транспортные Ил-76 и пассажирские Ил-114. Этот комплекс был одним из крупнейших не только в СССР, но и во всей Азии, экспортировал разнообразную продукцию более чем в 30 стран.
Ярким подтверждением подлинного интернационализма стала ликвидация последствий катастрофического землетрясения в Ташкенте в 1966 году. Впрочем, и это после 1991-го предпочитают не вспоминать ни власти, ни общественность постсоветского Узбекистана.
Шараф Рашидов, глава ЦК компартии республики в 60-х – начале 80-х, позвонил Брежневу и Косыгину через пять – десять минут после начала катастрофы. Спустя 3,5 часа Брежнев вместе с Косыгиным прибыли в Ташкент. Именно они с Рашидовым организовали начало работ по комплексному восстановлению столицы республики.
Первыми сюда пришли четыре 35-вагонных строительных поезда из Москвы. Уже в мае на окраине города развернули 16 военно-строительных отрядов, установили первые 200 сборных домов. И к Новому 1967 году все пострадавшие были под крышей, никто не остался на улице. До недавних пор на многих зданиях узбекской столицы сохранялись надписи: «Подмосковье (Челябинск, Мурманск…) – Ташкенту», «…от белорусского народа», «Алма-Ата – ташкентцам» и аналогичные. Жители и гости узбекской столицы с 1967–1969 годов посещали магазины и кафе «Москва», «Березка», «Белоруссия», «Украина», «Киевлянка», «Донецк»… Это был уникальный, притом массовый пример подлинного интернационализма в СССР после Великой Отечественной. Жители Узбекистана, приняв в годы войны почти миллион эвакуированных соотечественников и более 80 предприятий из Белоруссии, Молдавии, России, с Украины, спустя 20 лет ощутили на себе братскую помощь всех союзных республик. Как отмечал Экономический и социальный совет ООН (1968 год), «такого масштаба восстановления, как в Ташкенте, история не знала и не знает. Оно остается уникальной по масштабу и срокам операцией спасения». А например, ташкентское метро, созданное вскоре после землетрясения, поныне считается лучшим в азиатских мегаполисах.
Только в столице республики в советский период было построено свыше 45 миллионов квадратных метров жилья, а по Узбекистану – до 160 миллионов. Причем 30–35 процентов этих площадей – после катастрофического землетрясения.
Если вспоминать военный период, тогда здесь появилось 280 новых промышленных предприятий. Узбекистан дал фронту пять бронепоездов, более двух тысяч самолетов, свыше 1700 авиамоторов, столько же минометов, 22 миллиона мин, 560 тысяч снарядов, более двух миллионов авиабомб, около миллиона гранат, 330 тысяч парашютов, более 100 тысяч метров кабеля.
При населении в 1940 году 6,5 миллиона человек Узбекистан потерял на фронте погибшими и пропавшими без вести около 600 тысяч. Боевыми орденами и медалями награждены 120 тысяч солдат и офицеров – выходцев из Узбекистана, 338 удостоены звания Героя Советского Союза.
Более 4500 детей приняли семьи узбекистанцев. Семья Шамахмудовых усыновила 15 сирот, Самадовых – 13, Касымовой – 10. В Узбекистане размещались 115 военных госпиталей, над которыми шефствовали 750 предприятий, учреждений, колхозов, совхозов республики. В Фонд обороны было внесено более 650 миллионов рублей, более чем на 22 миллиона ценных вещей, около 55 килограммов ювелирных изделий. На эти средства были построены и отправлены на фронт бронепоезда «Узбекистан» и «Красновосточник», авиаэскадрилья, две танковые колонны. Когда началось послевоенное восстановление, Узбекистан взял шефство над Ставропольем и многими областями Украины.
Но при Исламе Каримове, бывшем президентом в 1991–2016 годах, запрещалось упоминать эти факты в СМИ – у многих официальных политиков, особенно бывших коммунистов-ленинцев, проблемы с исторической памятью…
Естественно, что растущий экономический вес Узбекистана в СССР и ослабление контрольно-регулирующих функций союзного центра вскоре после 1953 года привели, как и в других республиках, к росту сначала подспудного, а затем и официального национализма, ставшего причиной масштабной эмиграции из Узбекистана издавна проживавших там русских, украинцев, армян, греков, турок, афганцев. Разрасталась коррупция, заботливо опекаемая из союзного центра. Яркое подтверждение – «Хлопковое дело» первой половины 80-х. Когда следствие вышло на деятелей из политбюро ЦК КПСС и их семьи, дело спустили на тормозах.
С начала 2010-х в Узбекистане взят курс на ускоренную реиндустриализацию. Страна в ближайшие годы откажется от экспорта хлопка-сырца, что, естественно, поставит под вопрос выживаемость минимум трети мощностей российского легпрома. В то же время Узбекистан все активнее развивает политико-экономические связи с США, Турцией, Китаем, предпочитая «умеренность» в отношениях с РФ и Ираном, в первую очередь из-за опасения санкций со стороны Запада.
Между тем среднедушевые реальные доходы свыше 70 процентов населения к настоящему времени снизились почти вдвое в сравнении с серединой 80-х. С тех же времен, то есть не менее 35 лет в республике действует полуподпольная исламорадикальная оппозиция, контактирующая со спецслужбами США, Турции, Пакистана. Ситуация, как стало принято говорить, неоднозначная.
Алексей Балиев,
политолог
