При нарвском разгроме русской армии 1700 года шведам достался пленным Яков Фёдорович Долгоруков. Генерал–кригс–комиссар и тайный советник.
Отбивался он до последнего. Взяли его в плен шведы при отходе русской гвардии, увезли в Стокгольм. В числе прочих пленных русских генералов. Посадили в какой–то зверинец, потом перетащили в специальную тюрьму.
Яков Фёдорович вёл себя при этом вызывающе. Не робел перед Европой Яков Фёдорович. 10 лет шведы терпели его выходки. 10 долгих лет Яков Фёдорович лично "изучал основы правовой системы королевства", осваивал шведскую модель. Яков Фёдорович был ответственным за получение и распределения денег среди русских пленных. Занимая деньги на свое имя, помогал нуждавшимся.
В 1711 году Долгорукова с сорока другими русскими пленными решили отконвоировать морем в другое место содержания.
Окинув пытливым взором судно, Яков Фёдорович решил его захватить в море. А чего бы не захватить?! Ну сколько можно тайному советники и генерал–кригс–комиссару ворочать тяжелое весло? Не раб он на галерах, в самом деле. Европу видел, не чернокожий.
В субботу гребцов расковали по случаю великого религиозного русского праздника. О котором шведам рассказал Яков Фёдорович. Не всех расковали. Но Якову Фёдоровичу руки освободили. Как только Долгоруков пропел слова гимна "Дерзайте убо, дерзайте, люди божие!", пленные ринулись на охрану и экипаж.
Сам Яков Фёдорович кинулся резать экипаж первым. Придушил помощника капитана. Потом погнался с тесаком за шкипером. Потом рубился с начальником караула. Скинул его в море. Уклонился от пистолетного выстрела и "с колена рубил по ноге обер–боцмана, так что обер–боцман истек бы кровью, если бы его не утопили".
Взошел на мостик захваченного борта Я.Ф. Долгоруков уже опытным пиратом. Ухватил на волосы шкипера, приставил к его груди кортик и сказал значительно: "Если хочешь быть жив, то вези нас к Кроншлоту или к Ревелю, измены берегись, меня бойся, на бога надейся, но меня бойся больше".
Так и поплыли.
Овладевали морским искусством с чистого листа. Стали лазить на мачту. Смотреть вдаль. Шкипера надо контролировать, тянуть шкоты, травить фалы, грести, высматривать.
Моряки получились не так чтобы совершенные, но от бывших стольников, дьяков, окольничих и прочих думных дворян ждать лучшего трудно. Средний возраст освободившихся был 53 года. Вот так с седыми бородами, плешами и в отрепьях пошли они по невиданному ранее морю.
Домой.
Сам Яков Фёдорович в отобранной шведской треуголке стоял на мостике гордо и непреклонно. Было ему тогда всего–то 70 лет. Он, в свое время, чуть Людовика XIV до инсульта не довел. Министра Кольбера тряс за грудки. Работал некоторое время дипломатом — представление о правилах имел.
Вместе с товарищами за две недели плавания добрался до Ревеля, находившeгося тогда уже во власти русских войск (июль 1711). В указе Петра I от августа 1711 года уже именовался генерал–пленипотенциар–кригс–комиссаром (1711—1716).
Председатель Ревизион–коллегии в 1717. Здесь проявил себя строгим и неподкупным контролёром доходов и расходов казны, неизменно руководствуясь правилом, высказанным при решении одного дела в Сенате: «Царю правда лучший слуга. Служить — так не картавить; картавить — так не служить». Им было раскрыто казнокрадство со стороны столь близких к царю лиц, как А. Д. Меншиков и Ф. М. Апраксин.
Пожалован поместьями в Юрьево–Польском уезде 27 февраля 1712.
В 1720 году у князя Якова Фёдоровича открылась водяная болезнь, обнаружившаяся опухолью груди. Невзирая на все старания врачей, он скончался, погребен в Александро–Невской лавре, тело его сопровождал сам император Пётр I и императрица Екатерина I Алексеевна.
