Холодной январской ночью 1393 года парижский дворец Отель Сен-Поль, раскинувшийся на правом берегу Сены, был наполнен музыкой и смехом. Французский двор собрался на маскарад, устроенный в честь повторного замужества одной из фрейлин. Это было развлечение, призванное подбодрить 24-летнего короля Карла VI, над которым уже сгущались тени приступов психической нестабильности.
К рассвету четверо придворных погибнут, король едва останется жив, а репутация французской монархии будет безнадежно испорчена. Это событие на века войдет в историю как «Бал пылающих» (Bal des Ardents).
Карл VI взошел на трон, когда ему едва исполнилось двенадцать лет, унаследовав королевство, ослабленное Столетней войной, а также чередой эпидемий чумы, мятежами крестьян и шайками наемников, бесчинствующих повсюду. В начале его правления делами страны занимались четверо его дядей. Однако в 1387 году, будучи 20-летним, Карл взял бразды правления в свои руки. Он незамедлительно отстранил дядей и восстановил в должностях традиционных советников своего отца.
Под их мудрым руководством Карлу удалось установить мир во Франции, снизить налоги и создать сильное, ответственное центральное правительство. Король тут же завоевал любовь своих подданных, которые прозвали его Карлом Любимым.
Однако всего через несколько лет Карл начал проявлять признаки глубокого психического заболевания, которое будет преследовать его всю жизнь. В 1392 году, жарким августовским днем, во время похода против мятежного герцога Бретани, король пережил ужасающий приступ безумия. Он напал на своих же солдат, приняв их за предателей, и убил четырех человек, пока камергер не схватил его за талию и не усмирил. Карл потерял сознание, и потребовалось несколько дней, чтобы он пришел в себя.
Внезапное помешательство Карла одни сочли проявлением божественного гнева и кары, другие — результатом колдовства. Современные историки полагают, что Карл, вероятно, страдал параноидальной шизофренией. Король оставался психически неустойчивым. По словам историка Десмонда Сьюарда, он бегал «с волчьим воем по коридорам королевских дворцов». В худшие моменты болезни король даже отказывался узнавать собственную жену Изабеллу, требуя удалить ее, если она входила в его покои.
Его врач, уважаемый и высокообразованный 92-летний Гийом де Арсиньи, посоветовал придворным не обременять монарха заботами или государственными обязанностями, а вместо этого всячески развлекать его. Чтобы создать вокруг Карла праздничную атмосферу и избавить его от тягот правления, двор предался изощренным увеселениям.
Изабелла и ее невестка Валентина Висконти, герцогиня Орлеанская, носили платья, усыпанные драгоценностями, и замысловатые прически с косами, уложенными в высокие раковины и покрытые широкими двойными энненами — это очень высокий, сложный женский головной убор, который был невероятно популярен среди знатных дам. Рассказывают, что из-за них даже пришлось расширять дверные проемы, чтобы дамы могли пройти.
Чтобы поднять королю настроение, королева Изабелла Баварская устроила бал в Отеле Сен-Поль, одной из королевских резиденций. Повод — повторное замужество Катерины де Фаставерен, подруги и фрейлины королевы. Повторное замужество вдовы традиционно сопровождалось насмешками и озорством, часто отмечалось представлением с забавными костюмами, разгульными танцами и громкой, нестройной музыкой.
Главное событие вечера, предложенное Гюге де Гисе, молодым придворным, известным своими розыгрышами и проказами, должно было состоять в выступлении шестерых танцоров, переодетых дикарями или лесными людьми. Согласно классической мифологии, лесные дикари — это мифические существа, обитавшие в темных лесах вдали от цивилизации, которых обычно изображали как грязных, космато-грубых созданий.
Костюмы, созданные для этого зрелища, оказались опасно изобретательными. Тела мужчин были покрыты пропитанным смолой льняным полотном, поверх которого наслоили волокна льна, топорщившиеся, как мех. Маски из тех же материалов скрывали лица танцоров, чтобы сохранить их анонимность. Чтобы избежать неприятностей, слугам строго-настрого наказали держать все источники огня подальше. В числе танцоров был и сам Король, но многие из присутствующих об этом не знали.
Как писал Жан Фруассар, бал начался с буйного веселья. «Дикари» скакали и выли, прыгая по полу, а придворные оглашали зал визгом и смехом. И тут дверь распахнулась.
Луи I, герцог Орлеанский, 20-летний младший брат короля, опоздал. Он вошел пьяный и с факелом в руке. Желая хоть одним глазком увидеть лица людей в масках, он направился ближе. Когда он наклонился к одному из «дикарей», несколько искр упали с факела и приземлились на его костюм. В мгновение ока танцор вспыхнул.
Огонь перекинулся с одного человека на другого «так же быстро, как загорается порох», — писал Фруассар. Зал погрузился в хаос. Гости кричали, музыканты роняли инструменты. Слуги пытались сбить пламя скатертями, но смола горела слишком яростно.
Королева Изабелла, не зная, кто из танцоров ее муж, издала пронзительный крик, прежде чем упасть в обморок. К счастью, тетя короля, Жанна, герцогиня Беррийская, сохранила присутствие духа и набросила на Карла свою тяжелую юбку. Это погасило пламя и спасло ему жизнь. Другой танцор, сеньор де Нантуйе, сумел нырнуть в большую кадку для вина, наполненную водой. Он тоже спасся.
Четверо оставшихся мужчин сгорели, прежде чем к ним успела прийти помощь. Когда дым рассеялся, почерневшие остатки костюмов прилипли к мраморному полу. В зале стоял невыносимый запах смолы и смерти.
Ивен де Фуа и Эмери де Пуатье промучились два дня от мучительных ожогов, прежде чем скончались. Гюге де Гисе, зачинщик всего этого несчастья, умер последним, прожив еще три полных боли дня. Свои последние часы он провел, проклиная своих товарищей-танцоров, как живых, так и мертвых.
В считанные дни весть о катастрофе разнеслась по Парижу и за его пределы. Франция все еще не оправилась от военных налогов, чумы и голода, и вот теперь ее народ узнал, что король чуть не сгорел заживо на маскараде. Для многих «Бал пылающих» был не просто несчастным случаем — это стало символом морального разложения дворянства.
Проповедники гремели, что Господь послал огонь как предупреждение. Памфлеты высмеивали «безумного короля», который пляшет с дьяволами, пока его подданные голодают. Чтобы подавить это недовольство, король торжественно проехал в собор Нотр-Дам, а его дяди покаянно шли позади. Луи Орлеанский, чей факел спровоцировал пожар, подвергся жесткой критике. В качестве искупления он пожертвовал средства на строительство часовни в монастыре целестинцев.
Скандал углубил уже существовавшие политические разногласия. Когда в последующие годы болезнь короля обострилась, герцог Орлеанский и герцог Бургундский начали борьбу за контроль над регентством. Это ввергло Францию в гражданскую войну между арманьяками и бургиньонами — конфликт, ослабивший королевство и вновь открывший путь для вторжения англичан.
Для Карла VI травма той ночи, казалось, ускорила его упадок. Его последующие приступы становились все более странными. Он утверждал, что сделан из стекла и отказывался, чтобы к нему прикасались. Он забыл свое имя, свою жену и детей. Двор раскололся на враждующие фракции, каждая из которых использовала болезнь короля в своих целях.
Позже писатели и художники обращались к этой трагедии и как к уроку морали, и как к захватывающему зрелищу. Рукописи изображали корчащихся в огне горящих танцоров, чей ужас контрастировал с невозмутимым спокойствием зрителей в драгоценностях.
Даже современные историки видят в этом яркую метафору: блистательный двор, опьяненный собственной роскошью, внезапно охваченный пламенем из-за своей небрежности. Катастрофа предвосхитила не только личный крах Карла, но и грядущие потрясения века — поражение при Азенкуре, гражданскую войну и ослабление королевского престижа, которое будет преследовать Францию задолго до революции.
